Я родился

в 1945 году во время эвакуации в Свердловске.

 Вместо кроватки – эмалированный таз.

 С сосками в войну было плохо. Говорят, с упоением сосал хвост селедки, то есть ни в чем себе не отказывал. Первые шесть месяцев прожил в Свердловске, потом собрал вещи: соску и таз и рванул в Ленинград. Навсегда.

 

На даче двоюродный брат пяти лет усаживался в пыли на дороге. Набивал рот камушками и щебнем, запивал фиолетовыми чернилами. В жизни не видел более счастливого фиолетового лица. Где он брал чернила, – загадка.

Наказывали брата сурово. Били по попе, запирали одного в темной комнате.

Когда он выходил на свободу, опять его находили в пыли на дороге, пирующего с чернилами, щебнем и девочками.

Очевидно, растущему организму не хватало кальция. И чернил.

Мне десять лет.

Лисий Нос – дачное место под Ленинградом. В деревянном трехэтажном доме каждый угол сдавался на лето. Набивалось до двадцати семей.

По вечерам дети собирались вокруг тети Лизы. Скрипучим голосом тетя рассказывала леденящие душу истории. Это был пересказ жутковатых рассказов Эдгара По (золотой паук, который питался кровью, и другие по тем временам ужастики).

После такой «вечерней сказки» мы дружно орали во сне. Папы и мамы трясли детей, а нам чудились щупальца паука. Крик нарастал. Дом содрогался от ужаса.

Родители стали гонять тетю Лизу. Она меняла пароли, явки. Но дети пробирались к ней на край света. Слушали затаив дыхание. А по ночам дом от криков ходил ходуном.

Сама тетя Лиза, избавившись от кошмаров, спала крепким сном.

Учусь во втором классе.

Дом на Бородинской улице. В огромной парадной играли в футбол. Лифт, будка лифтерши.

Старушка обычно сидела внутри неподвижно, как неживая.

Возвращаюсь из школы. За стеклом в будке темно. Значит, бабуля ушла в туалет.

Беспечно плюю на стекло. Внезапно дверца распахивается, старуха шипит: «Ага! На старших плюем!»

Испугавшись, лечу пулей на пятый этаж. Дышу тяжело. Мать спрашивает: -  сынок, что случилось? В детстве врал плохо. Повинился.

- Пойди, извинись!

Спускаюсь, стучу в будочку. Тишина. За стеклом темно, лифтерша ушла. Я должен ждать, чтобы извиниться? Это нужно мне или ей?

В сердцах плюю на стекло. Дверца открывается: - «Ага! Плюем на старших!»

Бегу прочь. Мать спрашивает:

 - Извинился?

 -Не успел. Я еще раз плюнул.

 - Извинись дважды.

Я маленький, но с головы до пят злой. Рву дверь будочки на себя. Старуха перепугалась: «Родненький, плюй сколько хочешь!»

Как обещал маме, извинился два раза…

Согласитесь, плевать намного приятнее, чем потом извиняться!

 Сколько в мире радостей, в которых отказываешь себе из-за хорошего воспитания!

Живем в коммуналке.

Тридцать человек, общая кухня. Два туалета. В коридоре один телефон. Нормально. Никто не подозревал, что жить можно иначе.

В третьем классе мальчик приглашает на день рождения. Комната – накормили. Коридор – поиграли.

Вижу еще две двери.

- А кто там живет?

- Мы.

- Погоди. Мы вышли из этой комнаты. А кто здесь живет?

- Мы.

- А в этой комнате? (третья дверь!)

- Мы.

Дома говорю маме: «В классе учится ненормальный мальчик! Представляешь: три двери и он говорит, что везде живут они!»

У нас тогда было: дверь – семья, дверь – семья…